Василий Головачев - официальный сайт Василий Головачев - официальный сайт
Василий Головачев - официальный сайт Василий Головачев - официальный сайт Василий Головачев - официальный сайт
Сайт "Русская фантастика"
Книги Василия Головачева
О Василии Головачеве
Иллюстрации к книгам Головачева
Форум Василия Головачева
Гостевая книга Василия Головачева
Архив новостей

Логово Зверя

Назад  


      - Может быть, я болотница, дочь водяного, внучка старика-болотняка, - лукаво усмехнулась девушка.
      - Так и я, может быть, не простой человек, - в тон ей проговорил Илья, видя, как у незнакомки - теперь становилось очевидным, что она действительно очень молода, - поднялись густые брови с крутым "крыльчатым" изгибом. - Может, я тоже сын лешего, внук старика-боровика.
      Девушка засмеялась - словно по кустам рассыпалась горсть сталкивающихся хрустальных шариков.
      - Боровик не человек, на медведя смахивает, только без хвоста.
      - Так и у меня хвоста нету.
      Илья подошел ближе, чувствуя под ногами зыбкое вздрагивание торфяного пласта; здешний луг, похоже, действительно представлял собой верхний слой болота.
      - Кто тебе такое имечко дал - Слава?
      - Мама, - просто ответила девушка, с любопытством глядя на приближающегося Пашина. В глазах ее ни страха, ни тревоги не было, только огонек интереса и-на самом дне - печали. - Слава - это уменьшительное, на самом деле я Владислава, Владислава Мироновна.
      - И сколько же тебе лет, Владислава Мироновна? - Илья остановился в нескольких шагах от незнакомки, чувствуя, как гулко бьется сердце и кружится голова то ли от свежего воздуха, то ли от ее присутствия. Хотелось броситься к нимфе, прижать ее к себе, взять на руки и больше никогда не отпускать.
      - Скоро будет восемнадцать, - повела плечиком Владислава. - Через три недели исполнится.
      - Понятно, я так и думал. А не боишься одна гулять по болотам да чащобам? Где ты живешь? Или на рыбалку с отцом приехала?
      - Ни с кем я не приехала, я живу тут недалеко, в деревне, в версте отсюда, Войцы называется. И вообще я не одна.
      Послышался шорох, из-за ног девушки высунулась морда собаки, блеснули яркие желтые глаза, дернулся нос, вынюхивая запах пришлого человека, разинулась пасть, обнажая острые белые клыки. Илья с оторопью понял, что это не собака, а волк! Посмотрел на улыбающуюся Владиславу, перевел взгляд на волка, встретил его умный горящий взгляд и вздрогнул: это был волк из его последнего сна. Сны его пока что не подводили, точно предсказывая настоящие реальные встречи и перемены в жизни.
      - Хороша собачка, - кивнул на волка Илья и снова почувствовал оторопь: зверь... улыбнулся в ответ! Во всяком случае, его гримаса очень смахивала на улыбку.
      - Это не собачка. - Владислава погладила лобастую волчью голову между ушами, и волк отступил, исчез в кустах. - Его зовут Огнеглазый. А вы не из Москвы случайно?
      - Из Москвы, - кивнул Илья, решив больше ничему не удивляться. - Как ты догадалась?
      - Такие фуражки в наших местах никто не носит. Зря вы сюда приехали, ничего не найдете.
      - А почему ты решила, что я здесь что-то ищу? Где-то в лесу за лугом раздался тихий свист, девушка вздрогнула, оглянулась. В глазах ее зажглась тревога.
      - Уходите, странник, а то будет плохо. - Она упорно не хотела называть его по имени. - Вас не должны здесь видеть. Здешние места опасные, чужаков у нас не любят. Да они сюда и не добираются, вы первый. Даже странно, что вас пропустили.
      - Кто? Уж не жрецы ли храма Морока? Глаза Владиславы стали огромными.
      - Вы знаете... о храме?
      - Бабушка Мария Емельяновна рассказывала. - Илья вдруг не удержался и поведал девушке о письме Савостиной, многое упустив, оставив полностью лишь легенду о Боге-демоне Мороке.
      - И вы приехали искать камень?! - Глаза девчонки выразили все ее недоверие, но наряду с ним в них плескались еще тревога и страх, уважение и странная надежда.
      - Вот приехал, - пожал плечами Илья, чувствуя досаду и одновременно облегчение, будто покаялся перед кем-то неизмеримо высоким в своих грехах.
      - Вы его никогда не найдете... - Голос незнакомки понизился до шепота. - Камень давно лежит в другом месте, на дне другого секретного озера. Уходите, пока не поздно.
      Свист в лесу повторился, но уже гораздо ближе. Владислава заторопилась.
      - Это они... если они вас здесь увидят, вы никогда отсюда не выберетесь, попадете в лесавин круг, и все, пропадете.
      - Выберусь, не пропаду, - беспечно махнул рукой Илья, внезапно ощущая спиной холодное _дыхание_ опасности. - Один не найду, вернусь с экспедицией. Ты мне поможешь?
      - Не-е... - с сожалением покачала головой Владислава. - Мне нельзя, послушница я...
      - Храма?! - вырвалось у Ильи.
      Девушка кивнула, отступая за деревья, тень тоски пробежала по ее лицу, стирая живые краски, будто облако заслонило солнышко, так что Илья сам в ответ почувствовал тоску и обреченность.
      - И ты знаешь, где этот храм расположен? Еще один кивок. Девушка отступила еще дальше.
      - А камень? Знаешь, где лежит камень с лицом черта?
      - Не-е... - донеслось еле слышно. - Знают только старшие жрицы, я еще не посвящена.
      - Постой, не уходи. А что, если я тебя увезу отсюда? В Москву? На свободу?
      Свет, вспыхнувший в глазах Владиславы, нес в себе столько радости и надежды, что Илья невольно засмеялся в ответ, чувствуя прилив сил.
      - Родители у тебя живы? Могу я с ними поговорить?
      - Приходите... если сможете. Только вас не пустят в деревню. - Она посмотрела ему за спину, и свет в ее глазах померк, сменившись прежней тоской и безнадежностью.
      Илья оглянулся.
      Сзади к нему подходили трое одетых в черное мужчин: двое молодых и один постарше, с черной бородой и усами, плотный и какой-то четырехугольный, как сейф.
      - Онфим!.. - прошептала Владислава, бледнея.
      - Иди домой, - густым голосом почти ласково проговорил бородач. - Опосля поговорим.
      - Отпусти его, Онфим, он ничего дурного не делал.
      - Иди! - Глаза бородача недобро сверкнули. - Мы только потолкуем с ним о том, о сем и отпустим... на все четыре стороны.
      - Не бойся за меня, - посмотрел на девушку Илья, чувствуя нарастающую веселую злость. - И жди, я обязательно вернусь.
      Владислава несколько мгновений не сводила своих широко распахнутых глаз - они у нее были голубовато-зеленого цвета - с лица Ильи и вдруг исчезла за деревьями. Илья послал ей мысленно поцелуй, повернулся к не спеша подходившим мужчинам, сжал в кармане камень с дыркой, оберег деда Евстигнея, и почувствовал исходивший от камня ток _успокоения_. Оберег работал.
      - О чем вы хотите со мной потолковать? - миролюбиво произнес Илья, понимая, что перед ним жрецы храма Морока или же их посланцы, сторожа Врат - камня с изображением беса, а также острова и удивительной девушки по имени Владислава, предназначенной стать жрицей храма. "Ну уж, это мы еще посмотрим! - подумал Илья, стискивая зубы. - Храм сожгу к чертовой бабушке, но не дам жрецам упрятать ее в подземелья на потеху демону!"
      - А не о чем нам толковать, мил человек, - равнодушно пробасил бородач. - Мы тебя только поучим маленько, чтобы неповадно было гулять, где не след. - Он остановился, в то время как молодые люди в плотных, несмотря на жаркий день, черных рубахах и таких же черных брюках продолжали приближаться к Пашину. - Намните ему бока, ребятки, не жалейте ребер, а потом отнесите в болотце, пусть полежит, подумает о жизни своей пустяшной.
      - Может быть, не стоит сразу-то в болото? - усмехнулся Илья, оценивая подходивших парней. - Разойдемся миром.
      Ему не ответили, и он понял, что намерения у охраны острова самые житейские: избить и утопить пришельца в болоте. Хотя, может быть, они действительно получили задание лишь поучить чужака, припугнуть, чтобы никогда больше здесь не появлялся.
      Первым к нему подошел могучий телом длинноволосый отрок с бледноватым застывшим лицом, которого, похоже, никогда не касались солнечные лучи. Он попытался сграбастать Илью за плечо, но поскользнулся и упал лицом вперед от несильного с виду, но точного тычка пальцем в сонную артерию.
      Второй молодой человек, смуглолицый, с усиками, такой же длинноволосый, с косоватыми глазами, говорившими о примеси азиатской крови, в отличие от своего напарника знал приемы рукопашного боя и хватать Илью не стал. Не доходя до него двух шагов, он вдруг упал и в подкате достал Илью ногами, пытаясь сбить его на землю. Однако подобные приемы (странная манера, что-то похожее на славяно-горицкую борьбу) серьезной опасности для Ильи не представляли, поэтому он намеренно дал себя уронить, ожидая, что будет дальше.
      Противник захватил рукой его ногу, попытался нанести еще один удар - ногой сверху в грудь, и уже по одному этому можно было судить о его подготовке: морской спецназ, школа "монастыря на воде", взявшая на вооружение многие приемы боевого самбо и кунг-фу. Илья опять же _сознательно_ принял на себя удар, ослабив его резким выдохом, затем перехватил ногу парня и одним движением выкрутил голеностоп из сустава.
      Боль от такого приема бывает дикая, Илья сам когда-то испытал ее во время схватки с мастером ша-фут-фань в Тибете, но этот парень даже не вскрикнул, только перекатился в сторону и встал на колено, схватившись руками за ногу и глядя на Илью горящими расширенными глазами.
      - Может быть, хватит? - предложил Илья, гибко подхватываясь с земли, держа всех троих в поле зрения и вычисляя, нет ли у них огнестрельного оружия. - Человек я мирный, никому не мешаю, но очень не люблю, когда меня пытаются поучить вопреки моему желанию.
      Бородач нахмурился, с некоторым недоумением глянул на своих помощников и двинулся на Илью, как танк, загребая траву огромными, не менее чем сорок шестого размера, сапогами. Он был так уверен в себе, что Илья невольно почувствовал спиной холодок смятения. Поднял руку.
      - Давайте не ссориться окончательно, уважаемый. Я сам сяду в лодку и уплыву. Договорились?
      Бородач продолжал надвигаться как бульдозер, внезапно метнулся к Илье, демонстрируя неожиданную для его тела быстроту и ловкость, и едва не зацепил голову Пашина огромным кулаком. По шипению воздуха Илья оценил мощь удара, понял, что это противник посерьезней, что с ним шутить нельзя, и ответил болевым ударом из арсенала кэмпо - в бровь и "лапой тигра" в грудь в районе легких. Обычно этого хватало, чтобы пресечь бой в самом начале. Однако бородач не остановился, нанося еще два мощных удара, едва не задевших Пашина. Впечатление было такое, будто удары самого Ильи не достигли цели! А ведь любым из них можно было заставить прекратить бой любого мастера, понимающего толк в приемах да-цзе-шу. И все же удары на Онфима не подействовали никак, несмотря на то, что бровь над его левым глазом начала вспухать. Он шел и шел вперед как машина, и хотя арсеналом ударов владел не слишком разнообразным, менее опасным от этого не стал.
      Где-то недалеко раздался знакомый свист.
      Илья понял, что дело принимает нешуточный оборот: сторожа острова звали своих приятелей на помощь. Надо было срочно уходить, пока не прибыли специалисты другого плана - с оружием в руках. Шансов отбиться от них у Ильи почти не было.
      Он сделал вид, что с трудом увертывается от ударов противника, поймал его "в перекрестие" приема и ударил в горло, поворачивая кулак таким образом, чтобы травмировать человека, а не убить. Бородатый Онфим отшатнулся, хватаясь рукой за горло, и упал навзничь, так что вздрогнул торфяной слой болота, на краю которого происходила схватка. Где-то в кустах послышался тихий вскрик, между берез показалась Владислава. Очевидно, она не послушалась приказа главного сторожа и наблюдала за поединком сквозь листву кустарника.
      - Ты... его?..
      - Здоровый, бугай! Очухается, будет жить. - Илья нагнулся над телом Онфима, выпрямился, вытягивая руку в сторону смуглолицего парня, попытавшегося было двинуться к нему с ножом в руке. - Сиди, если здоровьем дорожишь! - Повернулся к девушке. - Идем со мной сейчас, Слава!
      - Не могу, - замотала головой Владислава, на глаза которой навернулись слезы. - Нас убьют обоих... не выпустят... уходи быстрей, сейчас здесь будут навьи воины...
      - Ничего, отобьемся. Эти тоже казались себе воинами.
      - То совсем другое дело, ты не понимаешь, навьи воины заколдованы. - Владислава прижала кулачки к груди, слезы потекли по ее щекам. - Уходи, прошу тебя. Меня они не тронут, я здешняя...
      Илья шагнул к ней, обнял, жадно оглядывая лицо девушки, поцеловал в соленые щеки, в глаза, в губы.
      - Будешь ждать?
      - Буду... - зажмурившись, едва слышно прошептала она.
      Илья еще раз поцеловал ее в губы и, не оглядываясь, нырнул в кусты.
      Катер стоял на месте в целости и сохранности. Илья прыгнул в него с разбега, достал весло, оттолкнулся от берега, начал грести, направляя корму в протоку, по которой подплыл к острову. Прежде чем стена тростника скрыла от него берег, он успел разглядеть вынырнувшие из кустов фигуры, потом раздалось рычание, крики, стремительная серая тень бросилась к преследователям, заставляя их отступить, и Илья понял, что ему на помощь пришел волк Владиславы, посланный хозяйкой отвлечь внимание сторожей.
      Катер выбрался из тростниковых зарослей на чистую воду, взревел мотором, набирая скорость. Илья ожидал встретить лодки или катера хозяев острова, перекрывающие ему дорогу, ничего и никого не увидел и направил свой катер в открытые просторы озера, с облегчением переводя дух. Однако, как оказалось, его приключения на этом не кончились.
      Что случилось, он не понял, поначалу решив, что просто загляделся назад, на удаляющийся мыс Стрекавин Нос.
      Скала Синий Камень вдруг выросла на пути катера буквально в полусотне метров, и ему стоило больших трудов вовремя снизить скорость и отвернуть, хотя руль почему-то не хотел поворачиваться, а мотор - сбавлять обороты. Чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди, Илья вытер кепкой пот со лба, оглянулся назад, и ему показалось, что над Стрекавиным Носом высится полупрозрачная дымная фигура, напоминающая сгорбленную старуху с клюкой. Старуха погрозила ему клюкой и растаяла.
      Илья сплюнул через левое плечо, направляя катер прочь от скалы с осклизлым основанием, в которую едва не врезался на полном ходу, и через минуту обнаружил, что снова мчится к Синему Камню на всех парах. Столкновение казалось неминуемым, но в последний миг Илья вспомнил о подарке деда Евстигнея, дотронулся до оберега рукой и смог вывернуть штурвал так, что катер лишь чиркнул боком о скалу да скрежетнул днищем о камни.
      Несколько минут Пашин отдыхал, ни о чем не думая, успокаивая дыхание и сердце. Потом нашел глазами в небе все так же неспешно кружащего альбатроса, послал ему мысленный призыв о помощи и дождался "ответа": альбатрос вдруг спикировал вниз, внимательно разглядывая скалу и человека в катере, отвернул в сторону, стал удаляться. Не выпуская его из виду, Илья включил двигатель и повел катер следом. Через полчаса он почувствовал странное облегчение, дуновение свежего ветра, стал слышать звуки: посвисты ветерка, хлюпанье волн о борта катера, клокотание воды над винтом. Алое солнце висело прямо над обрезом воды, готовясь нырнуть за горизонт, и дорожка на воде от него была также чисто алого цвета. Она не слепила глаза, казалась твердой, и по ней можно было идти, как по стеклу.
      Альбатрос взлетел выше, сделал над катером круг, словно прощаясь с Ильёй, и полетел назад. Он сделал свое дело, вывел беглеца из заколдованного места.
      - Спасибо! - вслух поблагодарил его Илья, оглядываясь.
      Скала Синий Камень была уже не видна, но ощущение того, что она вот-вот появится перед носом катера, оставалось еще долго, пока Илья не пересек Синецкий залив озера и не вошел в устье Ловати.
      Через час стемнело, и катер он ставил на стоянку уже в полной темноте. На пристани его ждал дед Евстигней.
      Случайных встреч не бывает
      В столицу Антон ехал на поезде Архангельск - Москва, с трудом достав билет в плацкартный вагон. Казалось, вернулись недоброй памяти советские времена, когда летом народ устремлялся в столицу из всех ближних и дальних городов и весей, чтобы разжиться дефицитом, и очереди в кассах Ярославского вокзала стояли приличные. Вместе с Громовым в вагон села ватага крутоплечих парней с серьгами в ушах, как знак некой касты, одетых пестро и вызывающе, похожих то ли на цыган, то ли на цирковых артистов, то ли на металлистов, любителей канувшего в Лету хард-рока. Антон сел на указанное проводником место, поставил на верхнюю полку свою дорожную сумку, оглядел пассажиров и наткнулся на взгляд очень красивой молодой женщины, похожей на гречанку тонким резным профилем и смуглым лицом, но слегка скуластую и с бровями вразлет. Волосы у нее были цвета воронова крыла, длинные, собранные на затылке в тяжелый узел, а глаза - голубые, и этот контраст подействовал на Антона почему-то особенно сильно. Пробормотав приветствие всем сидящим, Антон снова посмотрел на красавицу-"гречанку", но та отвернулась, и он смог разглядеть ее чуть подробней, оценив высокую грудь под туго натянутой блузкой, красивые ноги, которые она не прятала, закинув ногу на ногу, простой, но, вероятно, очень дорогой, судя по качеству, дорожный костюм. Словно почувствовав, что ее рассматривают, незнакомка глянула на Антона, сдвинув брови, и он поспешно отвел взгляд, досадуя на свою заторможенность. И в это время в проходе купе появилась компания парней, заполнив суетой и шумом, смехом и руганью весь вагон.
      В купе оставалось всего два свободных места, и двое молодых людей с татуировкой на руках и плечах тут же заняли эти места у окна, но их было восемь человек, четверо разместились в соседнем купе, согнав с места какую-то женщину, остальные же решили расположиться рядом.
      - Эй, дед, - хлопнул один из них по плечу пожилого мужчину в видавшем виды пиджаке. - Вали в соседнее купе, здесь мы будем сидеть.
      Мужчина посмотрел на парня-амбала под метр девяносто ростом, не с мускулистыми, а скорее с толстыми руками и ногами и выдающимся животиком, с подбритыми висками и затылком, покорно встал, вытаскивая из-под сиденья свою котомку.
      - И ты тоже. - Грязный палец парня с обкусанными ногтями уперся в Антона. - Не заставляй ждать. Смотрите-ка, какой сюрприз нас ждет. - Глаза парня пробежались по фигуре красивой брюнетки с голубыми глазами. - А мы думали, скучать придется. - Он снова посмотрел на неподвижно сидевшего Антона. - Ты что, не понял? Ну-ка давай, двигай быстрей; девушка жаждет познакомиться с нами.
      Антон поймал иронично-сочувственный взгляд незнакомки и решил остаться, хотя за мгновение до этого подумывал встать и перейти на другое место. Скандала затевать не хотелось, но еще больше не хотелось терпеть хамское обращение.
      - Я посижу здесь, с вашего позволения, - ровным голосом сказал он.
      Амбал озадаченно уставился на него, потом оглянулся на такого же толстомясого сытого напарника, ждущего, пока освободится место.
      - Ты слышал, Есаул?
      - Слышал, - лениво отозвался тот. Их приятели уже доставали из пакетов бутылки водки, еду и карты. - Покажи ему документ, может, очнется.
      Парень с подбритыми висками достал складной нож, нажал кнопку и направил выскочившее лезвие на Антона.
      - Как тебе нравится этот документ? В то же время нож выскочил у него из руки и оказался у Ильи. В купе установилась тишина. Пассажиры поняли, что происходит нечто необычное, и с любопытством и тревогой ждали продолжения. Компания же хамоватых, уверенных в безнаказанности молодых людей, не ожидавших отпора, с удивлением разглядывала неприметного с виду мужика с бледноватым лицом и спокойным взглядом серых глаз, широкоплечего, но не выглядевшего суперменом.
      Антон сложил нож, протянул отпрянувшему амбалу с бритыми висками.
      - Не балуйся с острыми предметами, отрок, не ровен час, порежешься.
      Парень с опаской взял нож, снова оглянулся на развеселившихся приятелей, и их скалившиеся рожи заставили его рассвирепеть. Он шагнул к Антону, замахнулся, ощерившись.
      - Пошел отсюда, придурок! Дам в лоб - долго мозги со стен соскребать будешь!
      Антон сделал мгновенный выпад пальцем в артерию под мышкой парня, и тот, ойкнув, присел в проходе с побелевшими от боли глазами, судорожно прижав локоть к боку. Удар этот заметила только незнакомка у окна, ни пассажиры, ни остальные "повелители жизни" ничего не поняли, разглядывая своего осоловевшего приятеля с веселым ржанием.
      - Ты че, Валет? - прохрипел Есаул, - на полу, что ль, решил посидеть?
      - Г-гад! - еле выговорил подбритый.
      - Кто, я?!
      Валет посмотрел на Антона снизу вверх, в глазах его зажглась ненависть. Он сообразил, что мужик в серых брюках и такой же рубашке что-то сделал, отчего ему стало плохо.
      - Мы же тебя... падла... в бараний рог... Сидевший через проход татуированный парень тоже понял, что его друг сел на пол не зря, начал приподниматься, угрожающе наклоняясь к Антону, и тот сказал тихо, не меняя позы, но так, что его услышали не только в этом купе:
      - Ребята, не трогали бы вы мирных граждан. На курорте не так хорошо, как рекламируют органы.
      - Какой еще курорт... - начал было Есаул, норовя схватить Антона за воротник рубашки, но его остановил подошедший из соседнего купе здоровяк с наколками не только на руках и плечах, но и на шее.
      - Не поднимай кипеж. Зек, что ли? - осведомился он, внимательно посмотрев в глаза Антону.
      - Бывший, - усмехнулся Антон.
      - Понятно. Давно с дачи7?
      - Неделя.
      - Понятно. За что чалился8?
      - За базар.
      Здоровяк тоже усмехнулся.
      - Понятно. Крутой ты, я гляжу, ничего не боишься. А ну как на беспредельщину нарвешься?
      - Так ведь и я не бобик, - пожал плечами Антон.
      - Волк9, что ли?
      - Олень.
      Здоровяк еще раз внимательно оглядел Антона, покачал головой.
      - Смотри, не лажанись, олень. Подхватишь где-нибудь бациллу, вроде этой, - он кивнул на нож в кулаке Валета, - никакой эскулап не поможет.
      - Я приму это к сведению, - кротко ответил Антон.
      Вожак компании отошел, хотя было видно, что ему хочется по-своему разобраться со строптивым пассажиром. Антон понял, что на вокзале следует ожидать продолжения разговора.
      Пассажиры отреагировали на происшедшее почти одинаково, как на разборки бандитов, один из которых, судя по всему, недавно вышел из тюрьмы, что заставило Антона пожалеть о своем решении не подчиниться молодым хамам. Толстая тетка, сидевшая рядом, напротив незнакомки с голубыми глазами, опасливо отодвинулась, поджав губы, а интеллигентного вида пара, выглядывающая из соседнего купе, поспешно отвернулась. Антон покосился на голубоглазую незнакомку, мнение которой было ему небезразлично, встретил ее заинтересованно-осуждающий взгляд и виновато улыбнулся уголком рта. Женщина ответила такой же почти незаметной понимающей улыбкой, и между ними установился тонкий канал взаимопонимания. К сожалению, не надолго. Севший рядом с ней Валет напомнил о себе, тронув ее за колено и поинтересовавшись, как ее зовут.
      "Гречанка" сбросила его руку, не собираясь отвечать, но Валет снова полез к ней, осклабясь, предлагая познакомиться, явно вызывая Антона вмешаться, и добился своего. Антон перехватил его руку, сжал особым образом, так что тот побледнел, боковым зрением увидел взмах руки татуированного молодца, сидевшего через проход, перехватил левой рукой его кулак с кастетом и вывернул. Сказал с нажимом, жестко и раздельно:
      - Сидеть тихо, урки! Не борзейте, маслинами накормлю!
      "Маслинами" на блатном жаргоне назывались пули, и хотя пистолета у Антона, естественно, не было, крутые мальчики ему поверили. В проходе снова появился вожак ватаги, держа руку в оттопыривающемся кармане брюк.
      - Отпусти их, своячок, здесь я держу зону, как ты соображаешь. Или не соображаешь?
      Антон понял, что здоровяк с наколкой на шее, изображавшей дракона, вооружен.
      - Если держишь, так держи, - посмотрел он ему в глаза; под формулой "держать зону" подразумевалось быть паханом, лидером среди заключенных. - Пусть посидят тихо-мирно, никого не задевают.
      - Боюсь, ты себя переоцениваешь, своячок... олень. Не избежать тебе облома10 на бану11, будь готов. - Здоровяк посмотрел на своих подчиненных нехорошим взглядом и отошел.
      Антон отпустил обоих, пересилил желание посмотреть на незнакомку, откинулся на перегородку купе, закрыл глаза и сделал вид, что собирается поспать. Сквозь неплотно сомкнутые веки он, конечно, видел каждое движение парней, так что застать врасплох они его не могли, однако ехать так долго было невозможно, и, промучившись, таким образом, полчаса, послушав переговоры немного притихших парней, Антон открыл глаза.
      Красивая незнакомка читала книгу, не обращая ни на кого внимания, и Антону стало грустно. Момент, когда они могли познакомиться, прошел, "косить" под блатного уже не хотелось, а навязывать свое общество кому бы то ни было Громов не любил. Так они и доехали до Москвы под аккомпанемент громкого общения веселой компании, в зыбком равновесии вагона, делая вид, что заняты своими мыслями и делами, хотя чувствовалось, что блатные удерживаются от чересчур хамских выходок с трудом, давая зато волю языку. Однако Антон на это реагировать не желал, чтобы не усугублять взрывоопасную ситуацию.
      Незнакомка вышла из вагона на перрон Ярославского вокзала первой. Оглянулась на идущего следом Антона и поспешила к спуску в метро. Антон с сожалением проводил ее взглядом, задавил желание незаметно проводить ее до дома и оглянулся на сиплый прокуренный голос:
      - Ну что, своячок, побазарим? Это был вожак ватаги с двумя здоровенными качками, поедавшими Антона глазами. Остальные парни, в том числе обиженные Громовым Валет, Есаул и амбал с наколками на плечах, перегородили перрон с двух сторон, процеживая выходящих пассажиров, как сквозь гребень. Они ждали, они жаждали зрелища, будучи уверенными в своем превосходстве, но вряд ли предполагали, каким будет финал их "базара" с обидчиком.
      Антон не стал ни заводить пустой разговор, ни предупреждать, он просто и наглядно показал шайке, ведомой "авторитетом", прибывшей в Москву по своим рэкетирским делам, а может быть, для разборок с "братвой" другой такой же шайки, что такое да-цзе-шу, то есть искусство пресечения боя.
      Вожак не успел воспользоваться пистолетом в кармане, пропустив незаметный мгновенный удар костяшками пальцев в переносицу, и уже не видел, как легли на перрон его быки-телохранители. Затем то же самое произошло с тройкой ватажников, загораживающих выход в город. Не оглядываясь больше и не обращая внимания на пассажиров, начавших собираться в толпу, Антон сбежал по ступенькам перехода вниз и вошел в метро, сожалея, что дал себе волю, позволил втянуть себя в конфликт. С другой стороны, хамы заслуживали адекватного ответа. Правда, если быть честным, вмешался Антон больше не ради восстановления справедливости, а под влиянием чар голубоглазой красавицы, так и не пожелавшей выразить бывшему зеку благодарность за помощь.
      Антон вздохнул: образ женщины не желал исчезать из памяти, продолжая будоражить воображение, заставляя испытывать досаду, сожаление и грусть.
      Шел второй час дня, когда он вышел из метро на Пушкинской площади и начал обзванивать бывших друзей и сослуживцев по имеющимся у него телефонам. Однако смог дозвониться только до майора Мамедова, оказавшегося на службе. Майор за четыре года отсутствия Антона в столице успел получить звание подполковника и работал теперь заместителем начальника спецшколы ГРУ, располагавшейся на том же месте, что и прежде, - в Щелково. Звонку бывшего инструктора по рукопашному бою он не обрадовался, сухо сообщил, что времена к лучшему не изменились, что помочь Громову устроиться на работу в прежнем качестве он не может, и посоветовал обратиться в отдел кадров конторы.
      Вежливо поблагодарив подполковника, Антон повесил трубку и с час гулял по Тверскому бульвару, приглядываясь к прохожим и потокам машин, заново переживая свое возвращение в большую жизнь, которая не спешила принять его обратно. Мир зоны - страшный мир, и, вспоминая его, Антон радовался обыкновенным человеческим лицам, каждому взрыву смеха и просто улыбке или жесту дружелюбия.
      Пообедал он бульоном и пирожками в "Русском бистро", отметив сравнительно невысокие цены и вполне сносное качество продукции заведения. Снова начал звонить всем, кого знал по прежним встречам и связям, даже рэксам, бывшим ученикам группы десанта, но почти никого не застал дома. Все были на службе, в командировках или в отпусках, а кое-кто уже и не жил в Москве, переехав по месту нового назначения.
      Тогда Антон взял билет в кинотеатр "Пушкинский" и почти с удовольствием посмотрел на большом экране новую версию "Хищника" с Арнольдом Шварценеггером в главной роли, недавно появившуюся в прокате. Наибольшее впечатление на него произвели не спецэффекты создателей фильма, а реакция зрителей, переживавших за героя на полном серьезе: женщины вскрикивали от ужаса, хватались за сердце и вытирали слезы, мужчины же от избытка чувств стискивали подлокотники кресел, а в некоторые моменты боя главного героя с хищным охотником, представителем иного разума, по мысли сценариста и режиссера, более агрессивного, чем человеческий, даже махали кулаками.
      Антону же стало противно. Мастера Голливуда умело создавали образ врага, манипулировали сознанием и чувствами зрителей, внушая им нетерпимость и ненависть ко всем инакомыслящим, к тем, кто отличался от "нормальных" людей, к любым проявлениям свободы воли, даже к существам, которые просто не понимали людей в силу умственной ограниченности. Антон не был сентиментальным или чересчур чувствительным, жизнь постаралась выбить из него пары романтики и доброго отношения к ближним, однако вполне допускал возможность компромисса. По его мнению, с любым человеком или существом всегда можно договориться, исключение составляли только "отморозки", бандитствующие отбросы типа братвы из поезда или профессиональные киллеры, сознательно зарабатывающие на жизнь убийством людей. В американских же боевиках герои никогда не делали попыток договориться, следуя прямолинейной логике своих создателей, поделивших мир на белое и черное.
      Третий цикл телефонных переговоров Антон завершил вечером, в начале десятого, когда над Москвой начали сгущаться тучи, предвещавшие дождь. Поговорить удалось только с врачом школы Теймуразом Какулия, с которым Антону приходилось контактировать в силу специфики подготовки: случалось, не только курсанты-первогодки, но и опытные мастера, профессионалы боя, ломали руки-ноги-пальцы-челюсти, ставили синяки, наносили друг другу травмы и нуждались в лечении. Теймураз знал историю Громова и тоже выслушал его с невеликой охотой, хотя отнесся к его проблеме с сочувствием. Однако приглашать к себе в гости не стал, да и дельного ничего не посоветовал. К его предложению создать свою школу единоборств всерьез относиться не стоило. У Антона не было ни денег, ни возможностей, ни связей в спортивном и деловом мире Москвы.
      Посидев на лавочке у памятника Пушкину, Антон, скрепя сердце, позвонил Серафиму Тымко и имел с ним минутную беседу, после чего решил больше никогда с ним не связываться. Тымко и раньше-то относился к нему не слишком дружески, считая его увлечение русбоем детским стремлением самоутвердиться, а после того, как Антон отмотал срок в зоне, и вовсе перестал питать к нему добрые чувства, судя по тону разговора. Может быть, он до сих пор не мог простить Громову то, что Илья Пашин, по его мнению, относился к Антону теплее, чем к нему, хотя Серафим проводил с Ильёй времени больше и считал его "своим".
      Начавшийся дождь разогнал толпу встречающихся и отдыхающих у памятника, лишь изредка у бронзовой фигуры великого поэта останавливались молодые люди, нетерпеливо высматривающие кого-то, дожидались подруг, целовались под зонтиками и убегали. Антон продолжал терпеливо сидеть на скамейке в одиночестве, накинув на себя плащ с капюшоном, и решать невеселую проблему, как жить дальше. Звонить больше никому не хотелось, мокнуть под дождем всю ночь тоже не казалось лучшим выходом из положения, надо было искать гостиницу и устраиваться, но он все сидел и сидел, глядя на дождевые фонтанчики на плитах тротуара, и медитировал.
      Дождь приутих в начале двенадцатого. Антон очнулся, собираясь, наконец, двинуться на поиски сухого угла, и внезапно заметил возившиеся у памятника темные фигуры. Сначала не понял, что они делают, потом с удивлением разглядел, что трое парней в куртках рисуют на памятнике аэрозольными баллончиками свастику и какие-то надписи.
      - Эй! - окликнул Антон неизвестных "художников". - Вы что это делаете?
      Две куртки моментально прыснули в разные стороны, но тут же остановились, видя, что окликнувший их человек один. Третий продолжал быстро дорисовывать начатое. Антон двинулся к нему и наткнулся на еще двух парней в таких же одинаковых черных куртках и кепках с длинными козырьками, на которых вместо кокард красовались значки со свастикой.
      - Иди отсюда, дядя! - с угрозой прошипел один из них; в свете фонаря блеснуло лезвие ножа. - Не мешай высказывать свое мнение свободным людям.
      Антон ударил.
      Нож, кувыркаясь, вылетел из руки "свободного человека" и зазвенел по асфальту. Парень ойкнул, отшатываясь, кепка слетела с него, обнажая бритую голову. Его напарник бросился на Антона с короткой дубинкой, оказавшейся электрошокером, пришлось "качать маятник" и ловить парня на замахе, в результате чего тот получил разряд собственного оружия пониже спины и с воплем бросился бежать. Раздался свист, крик:
      - Смываемся!
      Бритоголовые метнулись прочь от памятника, но Антон все же успел достать "художника", вывихнул ему руку с ножом и с удовольствием опорожнил баллончик с ядовито-зеленой краской на лицо и одежду парня. Превращенный в клоуна "художник" поскакал по аллее, как лось, мыча и отплевываясь, пугая редких прохожих. Издалека донеслось:
      - Мы тебя из-под земли!..
      Антон бросил баллончик, приблизился к памятнику, возле которого уже стояли несколько человек, и прочитал: "Долой метисов и ж..." Остальное "художник" дорисовать не успел.
      - Вот сволочи, хулиганье! - сказал какой-то мужчина с зонтом в руке. - Никакой управы на них нет. Это бандиты из "Батальона национального воспитания", они уже не один памятник осквернили таким образом.
      Подошел милиционер, прочитал надпись и вызвал по рации наряд. Антон поспешил отойти, не желая связываться с органами правопорядка. Они наверняка потребовали бы документы, а, увидев "ксиву" Громова, свободно могли забрать в милицию для выяснения обстоятельств. Хотя это, может быть, было бы лучшим выходом из положения, подумал Антон, спускаясь в подземный переход. Не надо было бы гостиницу искать, провел бы ночь в КПЗ, а там разобрались бы и отпустили. Поколебавшись немного, он снял трубку телефона в тупичке у будки театральной кассы и позвонил Илье Пашину. Это был единственный человек, который мог ему помочь в данной ситуации. Но еще ни на один звонок он не ответил. Автоответчик сухо сообщал, что хозяин в отъезде и будет не скоро.
      Подержав трубку возле уха и выслушав то же самое, Антон хотел уже отойти от телефона, как вдруг в трубке щелкнуло, раздался голос Ильи:
      - Слушаю.
      Антон сглотнул слюну, не сразу придумав, что сказать.
      - Илья?
      - Да. Кто это?
      - Это я, Антон...
      - Громов?! Как я рад тебя слышать! Серафим говорил, что ты звонил ему, но я был в рейде, только что приехал. Откуда звонишь?
      - С Тверской. Шатаюсь по Москве целый день...
      - Понятно. Адрес помнишь? Садись в такси и приезжай, жду. Хотя, может, я заберу тебя на машине?
      - На метро я доберусь быстрей.
      - О'кей. - Илья засмеялся. - До чего же я рад, дружище, что ты на свободе! Жми во всю прыть, не терпится тебя увидеть. Да, кстати, забеги в булочную по пути, купи хлеба, а то у меня хоть шаром покати.
      - Что, не женился еще?
      - Да никак, понимаешь, не встречу свою единственную, за которой хоть на край света. Хотя... по-моему, встретил. Приедешь, расскажу.
      Антон повесил трубку и, улыбаясь, чувствуя огромное облегчение, направился к входу в метро.
      Знаменитый путешественник жил в Сокольниках, на краю Ширяева поля. Его дом стоял на пересечении Большой Тихоновской и Большой Ширяевской улиц и выходил окнами в парк. Антон в прежние времена не раз бывал в гостях у Пашина, превратившего квартиру в музей путешествий, и хорошо помнил, как добираться до этого приятного во всех отношениях уголка Москвы.
      Илья встретил его у порога, обнял, они несколько мгновений постояли так, расчувствовавшись, хлопая друг друга по спинам. Потом хозяин повел гостя в ванную, дал полотенце и халат, а когда Антон вернулся в гостиную, красный, распаренный, чистый, благоухающий мылом, там уже был накрыт стол.
      Гостиная большой четырехкомнатной квартиры Пашина, доставшейся ему по наследству от отчима, генерала КГБ в отставке, умершего десять лет назад, практически не изменилась за те четыре года, что Антон проторчал в зоне под Нефтеюганском. Только экспонатов добавилось, добытых Ильёй в разных уголках Земли. Все они были подарены вождями племен, президентами и королями тех стран, где Пашина принимали по высшему разряду как почетного гостя, известного всему миру своими рисковыми экспедициями. Антон отметил появление нового меча на стене - кампилана12 и духового ружья, а также статуэтки из эбенового дерева: негр душил змея, обвившегося вокруг его ног.
      Ради встречи выпили по глотку водки (оба почти не употребляли алкоголя), потом ели китайскую лапшу под соевым соусом, очень вкусную, приготовленную Ильёй в волновой печи, овощное рагу и бутерброды с икрой. Пашин ничего не спрашивал о житье-бытье в зоне, и Антон был ему благодарен за это, сам начав рассказывать невеселую историю, закончившуюся судом и колонией. Затем наступила очередь Ильи, явно жаждущего поделиться своими впечатлениями и открытиями, и Антон с удивлением и недоверием выслушал повествование о поездке в деревню Парфино, на берег озера Ильмень.
      - Сказки... - пробормотал он, когда Илья закончил рассказ.
      - Сидя здесь, на диване, и я почти не верю в эту историю, - улыбнулся хозяин, наливая гостю чаю. - Но подушка в спальне с дыркой - факт, и оберег деда Евстигнея - тоже факт, можешь пощупать его руками, он шелковистый и теплый, как живой котенок.
      Антон взял в руки круглый белесый камень с отверстием посредине, подивился его тяжести. Однако вопреки словам Ильи камень был холодным как лед и шершавым.
      - Странно... - пробормотал Илья, взвешивая его в руке и прислушиваясь к своим ощущениям. - А мне он кажется теплым и гладким. Может, не предназначен для передачи другим людям и отвечает только тому, кого бережет?
      Антон пожал плечами. Он еще не знал, как отнестись к рассказу Пашина, но, зная его трезвый ум и не поддающийся внешнему влиянию характер, склонен был держать нейтральную позицию.
      - А что ты там намекал о женщинах? Кого встретил, если не секрет, за кем мог бы пойти на край света?
      Лицо Ильи разгладилось и посветлело. Антон с интересом увидел в глазах друга смущение и неуверенность.
      - Да я уже рассказывал тебе о ней - девочка с острова. Не поверишь: влюбился - как мальчишка! - Илья дернул себя за вихор. - Сначала я увидел ее во сне. - Он рассказал сон-предзнаменование, в котором услышал удивительной красоты голос и разглядел его обладательницу. - Потом встретил на Стрекавином Носу. Если бы ты ее видел, потерял бы голову, как и я.
      - Но ей же, ты говорил, нет восемнадцати...
      - Да я и сам понимаю, разница в возрасте между нами огромная, больше двадцати лет, но ничего не могу с собой поделать. А главное, не хочу! Может быть, ты и не веришь в такие совпадения, в мистику, но это - судьба. Кстати, она обещала меня ждать.
      Антон с любопытством посмотрел на оживленно-взволнованное лицо Пашина, но вслух свои сомнения высказывать не стал. Не то чтобы он не верил в любовь с первого взгляда, просто не встречал тех, кому в этом смысле повезло.
      - И что ты теперь намереваешься делать?
      - Организую экспедицию на Стрекавин Нос. Пусть эти жрецы храма Морока попробуют завернуть целый отряд. Если камень с Ликом Беса действительно существует, мы его найдем и уничтожим.
      - Ты сомневаешься?
      - Как и всякий исследователь, не более того. Уж слишком явно оказывается давление, вплоть до угроз физического устранения, а дыма без огня не бывает. Кстати, почему бы тебе не пойти со мной? Чем ты предполагаешь заниматься в ближайшее время?
      - Ничем, - кривовато улыбнулся Антон. - Я безработный и практически бомж. Попробовал устроиться на работу в Ярославле, однако с моими документами это оказалось невозможно. Заинтересовалась лишь какая-то криминальная контора, гонцов даже прислала.
      - А ты что?
      - Спустил их с лестницы.
      - Тем более поехали с нами. Понимаешь, не идут у меня из головы слова Владиславы о "навьих воинах". Что это еще за воинство такое, черт бы его побрал? Каковы его возможности? С кем мы столкнемся? Надеюсь, ты свои навыки мастера боя не потерял?
      Вместо ответа Антон смахнул со стола фарфоровую чашку, поймал ее подъемом стопы и поставил обратно.
      - Ух, ты! - Илья вытянул губы трубочкой. - Я так не умею. Что ж, рад, что ты в форме. Как тебе мое предложение?
      - Я подумаю.
      - Только недолго, до завтра... - Илья посмотрел на часы. - Вернее, уже до сегодня, до полудня. В четыре я иду на день рождения к приятелям, там мы и обсудим состав экспедиции. Можешь пойти со мной.
      - Неудобно, - засомневался Антон. - Меня же не приглашали.
      - Я поговорю с Лерой, она не будет возражать, наоборот, обрадуется.
      - Кто она?
      - Лера, Валерия Никитична Гнедич, филолог, кандидат наук, знаток русской мифологии и фольклора. Что ты еще хочешь знать? К сожалению, замужем, но женщина очень красивая и умная. Она недавно приехала из командировки, позвонила и пригласила на свой день рождения. Сегодня ей исполняется двадцать восемь.
      - Львица... - пробормотал Антон.
      - Что? - не понял Илья. - А-а... да, по китайскому календарю она львица. Да ты сам это почувствуешь: она привыкла быть лидером, и вся компания всегда вращается вокруг нее. Муж у нее, между прочим, подполковник ФСБ. Неплохой мужик, умный, но, на мой взгляд, слишком флегматичен, погружен в себя.
      - Зека формой не испугаешь, - усмехнулся Антон, вспоминая незнакомку из поезда. Судя по ее независимому поведению, она тоже была лидером.
      Илья рассмеялся, встал из-за стола.
      - Давай укладываться спать, а то уже утро скоро. Еще наговоримся.
      Антон согласно кивнул, чувствуя приятную усталость. И, тем не менее, они проговорили еще полчаса, вспоминая старых друзей, прошлые встречи, совместные походы на лодках по Селигеру и реке Пре, былые праздники и будни. Спать легли только в начале пятого утра, когда небосвод на востоке начал светлеть. Спал Антон без сновидений, как младенец, впервые за последние несколько лет чувствуя на душе легкость и спокойствие.
      

Назад  
Василий Головачев =>> Автор: Биография | Фотографии | Интервью | Off-лайн | Премии
Произведения: Библиография | Циклы | Романы | Повести | Рассказы
Галерея: Картинки | Иллюстрации  Конкурсы   Форум  Архив
return_links(1); ?>

© Официальная страница Василия Головачева, 1998-2012 гг.

Рисунки, статьи, интервью и другие материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ПЕРЕПЕЧАТАНЫ без согласия авторов или издателей.

return_links(1); ?>
return_links(); ?>
Оставьте ваши пожелания, мнения или предложения!
©2016 Василий Головачев (http://www.golovachev.ru)
Дизайн Владимир Савватеев, 2004
Верстка Павел Белоусов, 2004