- Нельзя вылечить больного, который считает себя здоровым. Итак, Алевтина свет Венедиктовна, я могу считать, что мы мирно разошлись по сторонам?
- Ты не понимаешь, что делаешь.
- Наоборот, я, наконец, понял, что надо делать.
- Не пожалеешь?
- Вряд ли.
- А если я заставлю тебя изменить решение?
- Каким образом? - удивился Кузьма.
Алевтина приблизилась к нему, ступая по-особому соблазнительно и призывно, закинула ему руки за шею, прижалась всем телом, облизывая губы языком. Волна желания ударила в голову Кузьмы, закружила, заставила напрячься мужское естество, ощутить жар и упругую податливость прекрасной женской плоти. Он едва сдержался, чтобы не стиснуть ее в объятиях и не усыпать лицо и шею поцелуями, как делал всегда, когда она этого хотела. Чувствуя, что теряет волю (все-таки у нее явно задатки колдуньи), Кузьма грубо отстранил Алю от себя, сделал шаг назад, сказал хрипло:
- Прием хорош, но однообразен. Кончим на этом.
В гостиную неожиданно вошел длинноволосый молодой человек в ярко-голубом унике с радужными просверками в паху и под мышками. Его Кузьма уже видел в компании с Алей, это был один из актеров Архангельского театра оперетты, где сейчас выступала Алевтина.
- Я немного опоздал, - сказал он с улыбкой, не здороваясь и не глядя на Кузьму. - Что у нас сегодня запланировано?
- У нас сегодня развод по-настоящему, - усмехнулся Кузьма. - И ты здесь лишний. Выйди и подожди в парке, пока не позовут.
Молодой человек с модной степенью небритости на лице мотнул головой, убирая волосы со лба, перевел взгляд на Кузьму, пожал плечами, снова повернулся к Алевтине:
- А где остальные? Биткин обещал принести черный кайф…
Кузьма шагнул к нему, перехватил руку и повел пискнувшего от неожиданности гостя к выходу в полуприседе, вытолкал за дверь, вернулся в гостиную, где Аля ждала его с задумчивым выражением лица.
- Сегодня заниматься разделом уже поздно, я перепрограммирую модуль завтра, не возражаешь? Спокойной ночи, дорогая.
- Зачем ты выгнал Митю? Он славный, талантливый, симпатичный мальчик.
- Конечно, славный, и, как все таланты, слегка невоспитанный. Посоветуй ему не убирать волосы со лба, а то на нем написано: идиот.
- Да, ты изменился, - покачала головой Аля не то с удивлением, не то с сожалением. - Жаль, я этого не поняла раньше.
Кузьма отступил еще на шаг, удерживая готовые сорваться с языка ненужные вопросы и слова, поклонился и вышел из комнаты, направляясь в свой рабочий модуль на втором этаже, который дед называл старинным словом "кабинет". Душа молчала, будто ее происходящее не касалось вовсе, и лишь оказавшись один в четырех стенах небольшого помещения с комплексом видео, компьютерным анализатором и приставкой инка, Кузьма ощутил странное облегчение с оттенком грусти. Ощущение было действительно необычным, словно он долго решал какую-то сложнейшую задачу, решил-таки ее и при этом потерял часть личности - нечто эфемерное, прозрачное, неуловимое, но важное, необходимое, принадлежащее внутреннему миру и наполнявшее душу уверенностью в своей правоте.
Перед внутренним взором всплыла фигура Кати, внучки Лапарры. Она смотрела на него строго, ожидающе, с недоверием, и Кузьма молча развел руками, как бы приглашая девушку саму оценить его состояние.
Захотелось спать. Приказав домовому никого в кабинет не впускать, он устроился на диванчике как был - в одежде и мгновенно уснул, будто кто-то нажатием кнопки выключил сознание.
Однако выспаться ему не дали.
Ровно в два часа ночи позвонил дед Филипп:
- Надеюсь, я тебя не разбудил?
- Разве что самую малость, - пробурчал сонный Кузьма, пялясь на физиономию деда в растворе виома. - Как ты узнал, что я уже дома?
- Или я уже не директор УАСС? Сорока на хвосте принесла.
- А ты знаешь, директор, который сейчас час?
- Всего лишь двенадцать по среднесолнечному. Кончай ворчать, собирайся и выходи. Тебя встретят.
Сон слетел с Кузьмы окончательно, он даже зевок проглотил.
- Кто меня встретит?!
- Узнаешь. Жду тебя через полчаса на второй лунной базе.
Виом превратился в белесое облачко, свернулся в нить и погас.
Кузьма почесал в затылке, размышляя, что могло случиться в конторе деда и зачем он ему понадобился в такое время, потом очнулся и побежал умываться. О том, что квартира ему как бы уже и не принадлежит, Кузьма вспомнил, встретив в коридоре полуодетую жену. Хотел было поинтересоваться, что она тут делает, но вовремя прикусил язык.
- Ты далеко? - спросила Аля, кутаясь в ажурный кусок ткани, почти не скрывающий прелестей тела.
- За кудыкины горы, - буркнул он. - Извини, если разбудил.
- Может быть, посидим за бокалом вина, поговорим?
- Мне некогда.
- А куда ты спешишь, если не секрет?
- К деду.
Объяснять больше ничего не хотелось, поэтому Кузьма скрылся в туалетной комнате, ополоснул водой лицо, решая, стоит бриться или нет, потом порылся в своем платяном шкафу, переоделся в уник со стандартной энергоподпиткой и, не отвечая на красноречивый взгляд Али, вышел из дому.
К удивлению Кузьмы, его действительно ждали, и не кто иной, как Ходя собственной персоной. То есть Хасид Хаджи-Курбан, по его уверениям - чистокровный перс в тридцатом колене, улыбчивый, смуглолицый, чисто выбритый, черноволосый и черноглазый, высокий, гибкий и сильный. Однако отличительной его чертой Кузьма считал немногословие. Выражался Ходя исключительно лаконично.
- Привет, - протянул он руку Кузьме, демонстрируя свою обычную извиняющуюся улыбку.
- Ну, дед, погоди! - проворчал в ответ Кузьма. - Мог бы и предупредить. Или ты ко мне по другой надобности? Дед сказал, что меня ждут, но не объяснил - кто.
- Я.
- Понятно. Зачем я ему понадобился?
- Он сам расскажет.
Кузьма давно убедился, что из Ходи лишнего слова клещами не вытянешь, поэтому расспрашивать его больше не стал.
- Где твоя машина?
- Рядом.
Они обогнули парковое кольцо, свернули в проход, ведущий из парковой зоны к выходу из "виноградины" сто десятого яруса Строгинской грозди, сели в четырехместный куттер с красной полосой по борту и мигалкой аварийно-спасательной службы, и автомат открыл им окно в прозрачном колпаке сферозоны.
Пока летели к метро в ночной темноте, Кузьма рассказал другу о своих приключениях на Марсе, и Ходя пообещал разобраться с Оскаром Мехти, выяснить, что он за человек, кем ему приходится девушка Екатерина, внучка Лапарры, и каким образом он ее спас.
Затем Хасид связался с каким-то "вторым" и "сто шестым", выяснил, что "горизонт чист" и все тихо, посоветовал "покачать частоты визинга", и через минуту они вышли у станции метро, располагавшейся практически рядом со Строгинской жилой зоной, прямо над рекой возле Серебряного Бора. Но пошли не в зал станции, способный отправить и принять одномоментно около четырехсот человек, а обошли купол станции и свернули к двери с табличкой: "Только для технического персонала".
Кузьма хотел спросить: "Куда это мы?" - но Ходя опередил его:
- У нас своя линия.
"У нас" означало - у сектора безопасности, и Ромашин поежился, внезапно осознавая, что ночной вызов деда не является розыгрышем и не объясняется желанием старика пообщаться с внуком, а несет в себе некую тревожную информацию. В свое время, семьдесят или около того лет назад, деда Филиппа точно так же срочно вызвали в отдел безопасности, и это круто изменило его судьбу.
Никто не попался им навстречу, не смотрел вслед, никто не встречал и не охранял служебный вход, и, тем не менее, у Кузьмы сложилось впечатление, что постороннему человеку пройти здесь не удастся. Современные методы охраны тайны позволяли держать секреты под замком без видимого присутствия людей и технических систем.
Короткий коридор с плавающим сектором освещения идущих. Автоматически открывающиеся и закрывающиеся за спиной двери, световая нить опознавания, зеленый зигзаг разрешенного доступа, небольшая кабина метро.
Ходя вошел, посторонился, пропуская Кузьму. Свет в кабине погас, сердце на секунду сжалось, кольнуло глаза. Свет вспыхнул снова, дверь открылась. Кузьма почувствовал легкость во всем теле и понял, что они действительно перенеслись на Луну. Ходя вышел первым, доложил кому-то:
- По всем уровням - ноль.
- Хорошо, - раздался хорошо знакомый басовитый голос деда.
Кузьма вышел из кабины и оказался лицом к лицу с дедом Филиппом, одетым в уник официала УАСС с нашивками высшего должностного лица.
- Привет, внук, - сказал седовласый, крупногабаритный, мощный, несмотря на возраст, директор Управления, обнимая Кузьму.
- Привет, дед, - ответил Ромашин-младший, чувствуя себя не в своей тарелке; хотя, с другой стороны, он был очень рад встрече. - Надеюсь, это не похищение и не арест?
- Обещать не могу, - хладнокровно проговорил Филипп с насмешливыми искрами в глазах. - Все будет зависеть от расположения звезд. Хасид, ты ему дал что-нибудь?
- Нет, - мотнул головой молодой человек.
- Хорошо. Тогда загружаемся обратно. Объяснять причину твоего вызова придется на месте, нас уже ждут эксперты.
Директор УАСС подтолкнул растерявшегося Кузьму в кабину метро, шагнул следом, за ним вошли Ходя и еще один мужчина в сером унике муниципала безопасности, и дверь закрылась.
- Куда мы? - вырвалось у Кузьмы.
- На Тритон, - ровным голосом ответил дед.
Глава 3
"ПОТРЯСАТЕЛЬ МИРОЗДАНИЯ"
Спутник Нептуна Тритон, открытый земными астрономами еще в тысяча восемьсот сорок шестом году, представляет собой каменисто-ледяное тело размером с земную Луну и точно так же, как Луна к Земле, всегда повернут к Нептуну одной стороной. С точки зрения ученых, это довольно необычный спутник, потому что его орбита не имеет эксцентриситета, а вращается он вокруг Нептуна в обратную сторону, причем синхронно с вращением самой планеты.
Значительная часть поверхности Тритона покрыта океаном жидкого азота глубиной всего в несколько метров. Атмосфера у него тонкая и разреженная и состоит в основном из азота с примесью метана. Сила тяжести на поверхности Тритона не превышает одной пятой земной, то есть близка к лунной, поэтому передвигаться в этом мире довольно легко, хотя это требует определенной сноровки.
По оценке ученых, Тритон обречен. Потери энергии вращения в приливном взаимодействии с Нептуном таковы, что он постепенно приближается к своему патрону и через несколько миллионов лет должен войти в зону Роша, в результате чего приливные силы разорвут его на части. Однако это обстоятельство не помешало землянам построить на Тритоне несколько исследовательских станций и туристический модуль, а также пробурить в его коре несколько десятков скважин и две шахты. Одна из этих шахт, достигшая глубины ста с лишним километров, заканчивалась сферической полостью диаметром в километр, и в этой полости был смонтирован агрегат, получивший много десятилетий назад образное название "Потрясатель Мироздания".
От деда и отца Кузьма не раз слышал рассказы об Австралийском эксперименте "галактического просвечивания", в результате которого люди получили полную картину взаимодействия черной дыры, звезд и тяготеющих масс в центре Галактики. Знал он и о постройке на Тритоне более мощной установки для ТФ-взрыва, но видел ее впервые в жизни и был поражен масштабами строительства, а более того - замыслом экспериментаторов. По идее ученых, разработавших установку, мощный ТФ-взрыв должен был "высветить" не только ближайшие галактики, но и всю Метагалактику, что дало бы колоссальный прорыв в знании об устройстве Вселенной. Однако после Австралийского эксперимента, во время которого погиб ведущий ученый института ТФ-связи, учитель и руководитель деда Кирилл Травицкий, от эксперимента на Тритоне отказались. По многим причинам. В том числе - по причине вмешательства Наблюдателя. Но "Потрясатель Мироздания" не уничтожили и даже не разобрали на части, а законсервировали. Кузьму же, как известного теоретика тайфага, вызвали на Тритон для того, чтобы он в составе бригады экспертов оценил готовность "Потрясателя" к работе.
- Вы что же, хотите все-таки взорвать эту бомбу? - спросил ошеломленный перспективой Кузьма. - Но ведь ты сам считал, что взрыв опасен, он вполне способен расщепить метрику пространства во всем объеме Метагалактики…
- Во-первых, мои расчеты сделаны семьдесят лет назад, - ответил Филипп. - Теперь твоя очередь. Во-вторых, ты должен будешь продолжить с того момента, на каком расчеты закончил я. Но "Потрясатель" нужен нам для другого дела.
- Какого?
Филипп долго не отвечал, глядя на гигантский щетинистый шар в центре полости, похожий на каштан, удерживаемый шестью штангами толщиной в туловище человека и казавшимися издали металлическими паутинками.
Группа прибывших с Земли специалистов Управления аварийно-спасательной службы стояла на балюстраде, опоясывающей сферическую полость чуть выше плоскости, проходящей через ее центр. Воздуха в полости не было практически никакого, и люди пользовались поясами бижо - блоков индивидуального жизнеобеспечения, создающих невидимый кокон защитного поля и пригодную для дыхания атмосферу внутри кокона.
Директор УАСС наконец перестал созерцать "каштан" "Потрясателя" и покосился на Кузьму, стоявшего рядом с выражением недоверия и священного трепета на лице.
- По оценке специалистов, в Системе насчитывается около миллиона простых "зеркал" и около восьми сотен "мертвяков". Это пахнет уже не любопытством Наблюдателя, а агрессией. Смекаешь? "Зеркала" не просто мешают нам жить и работать, они начинают нас доставать. Есть идея уничтожить их все разом.
- С помощью "Потрясателя"?! - догадался Кузьма.
- Ты уже работал с "зеркалами" как с хрономембранами и топологическими преобразователями и знаешь границы применения ТФ-теории. Тебе и карты в руки. "Зеркала" можно уничтожить только с помощью ТФ-резонанса.
Кузьма хотел возразить, что под таким углом зрения он "зеркала" не рассматривал, но дед уже направился к площадке с капсулой доставки, и Ромашину ничего не оставалось делать, как последовать за ним.
В капсулу доставки уместились не все, поэтому сначала к "Потрясателю" отправились трое прибывших вместе с директором, в том числе Кузьма и Ходя, следовавший за другом с невозмутимостью витса .
Вблизи установка для взрывного возбуждения ТФ-поля уже не воспринималась как компактное техническое устройство, она скорее представляла собой некий гротескный город, состоящий из металлокерамических секций, которые крепились друг к другу с помощью специальных "вилок". Каждая секция, в свою очередь, состояла из множества гранул, соединяющихся по принципу пшеничного колоса, стометровый слой таких "колосьев" образовывал сферическую антенну для "высших гармоник" ТФ-поля, а собственно генератор тайфаговых, или, как их еще называли, торсионно-фрактальных полей, был вложен в шар "Потрясателя" как гигантская косточка в персик.
Вся сложнейшая аппаратура контроля и синхронизации взрыва и управления периферийной автоматикой располагалась в центре колючего шара. Командовал ею инк по имени Гром. Когда делегация экспертов добралась до центра управления через узкий тоннель, напоминавший червоточину в яблоке, Филипп объявил начало работы.
Эксперты УАСС должны были осмотреть все секции "Потрясателя" и дать заключение о готовности каждой к эксплуатации. Кузьме досталась задача включить центральный компьютер и побеседовать с ним в режиме "один-на-один" для выяснения характеристик колоссальной "интеллектуальной бомбы" и готовности Грома выполнить эксперимент в оптимальном режиме.
Никаких удобств для прибывших гостей, естественно, конструкторы "Потрясателя" не предусмотрели. Бомба она и есть бомба, предназначенная для уничтожения чего бы то ни было, а то, что эта бомба управляется мощным искусственным интеллектом, не меняло ее функционального назначения. Однако в небольшой шестиметровой каверне, в центре сферы управления взрывным устройством, все же наличествовало кокон-кресло для оператора, и Кузьма не без облегчения занял это сооружение, похожее на матово-белый цветок тюльпана. Работать с инком в режиме "один-на-один" без аудио-видео-мента-обмена он бы не смог.
- Никаких мысленных ускорений, никаких мозговых штурмов, - предупредил его Филипп. - Ты должен всего лишь оценить состояние Грома, проспавшего в консервации, семьдесят лет.
- Он уже устарел, - пробормотал Кузьма. - Инк-техника сейчас использует квантовые осцилляции вакуума, а Гром наверняка - электрон-фотонная машина с уровнем не выше "септа".
- Он создавался с большим запасом быстродействия и надежности и был самой мощной инк-машиной того времени. К тому же его быстродействия для решения прямой задачи хватало. Приступай.
Лепестки "тюльпана" ожили, прижались к телу оператора, и Кузьма оказался запеленутым в своеобразное упругое яйцо с теплыми шелковистыми стенками. Затем включилась аппаратура кресла, и Кузьма перестал ощущать материал кокона и вообще чувствовать пространство вокруг.
Он оказался в некоем многоугольнике с перламутровыми стенами. Напротив, в обычном кресле сидел приятной наружности человек средних лет в черном комбинезоне, с усталым строгим лицом. Заметив взгляд Кузьмы, он мысленно заговорил:
"Приветствую вас на борту "Потрясателя". Я Гром, инк-водитель этого левиафана. Прошу прощения, если мой интеллектуальный уровень покажется вам низким".
"Почему ты заговорил об этом?" - спросил Кузьма.
"Я слышал ваш разговор. Любая машина отражает уровень своих создателей. Я не исключение. Начинайте тестирование. Ведь вы прибыли для этого?"
"Не только. - Кузьма постарался скрыть смущение. - Мне поручено оценить состояние "Потрясателя", но прежде я хотел бы поговорить с тобой о цели эксперимента и о возможных последствиях. У тебя есть такие данные?"
"Разумеется, однако хочу заметить, что доступ к ним ограничен, а специфика эксперимента требует специальных знаний".
"У меня есть доступ, и я специалист в области ТФ-теории".
"В таком случае возражения снимаются. Цель эксперимента, доверенного мне, состоит в ударном возбуждении ТФ-поля в объеме Метагалактики. Эхо ТФ-взрыва, отразившись от всех объектов Мироздания, будет уловлено специальными антеннами, и мы узнаем точное расположение объектов, а также сможем оценить их параметры. Что касается последствий, то этими расчетами занимался аналитический отдел СЭКОНа, у меня их нет. Знаю только, что по каким-то причинам эксперимент был остановлен. Следовательно, он небезопасен".
"С момента постройки "Потрясателя" прошло много лет, получены новые данные, многие разделы ТФ-теории подкорректированы, разработаны краевые задачи применения, доказаны связи микроквантовых явлений с мегакосмосом через ТФ-поле".
"Это интересно, - вежливо сказал собеседник. - Тогда, может быть, начнем оперировать математическим аппаратом теории?"
"Изволь", - согласился Кузьма, мысленно выводя формулу ТФ-поля, которое можно было интерпретировать и как систему топологических свойств пространства, и как особое поле, создаваемое вращением виртуальных частиц, заполняющих вакуум.
Гром ответил каскадом уравнений, на котором базировался эксперимент "высвечивания" Метагалактики, и беседа приобрела иной уровень, разворачиваясь в "десятимерном" семантическом пространстве, форма которого менялась в зависимости от мысли каждого собеседника. Длилась эта беседа всего несколько минут - по независимому времени, но Кузьма устал от нее так, будто провел в дискуссии сутки. Режим "один-на-один" всегда отнимал у собеседника-человека много психической энергии, поэтому и разрешался лишь в исключительных случаях.
Лепестки "тюльпана" перестали сжимать тело Ромашина, он попытался выбраться из операторского кресла, но Филипп жестом остановил его:
- Посиди немного, отдохни. Я знаю, каково после сеанса.
Подошел Ходя и протянул Кузьме открытую бутылку с тоником. Ромашин благодарно кивнул, залпом выпил полбутылки и откинулся на спинку кресла, чувствуя облегчение. Текучий хаос геометрических конструкций перед глазами - отражение беседы с инком - стал бледнеть. Возбужденный мозг, оперирующий сложнейшими математическими преобразованиями, начинал успокаиваться.
- Он в порядке, - сказал Кузьма сиплым голосом. - Никаких сбоев, тесты прошел блестяще, состояние всех цепей в пределах допустимых отклонений. Но эксперимент действительно проводить было нельзя.
- Я понял это еще семьдесят лет назад, - проворчал Филипп. - Успел заблокировать и отстрелить инициатор реакции буквально за несколько мгновений до взрыва.
Кузьма озадаченно посмотрел на деда.
- Этого не может быть. То есть я хотел сказать, что инициатор на месте, я его тестировал…
- Это второй экземпляр, резервный, из благих намерений он был смонтирован на случай отказа первого.
- Где-то я читал, - хмыкнул Кузьма, - что всякий раз, когда человек допускает глупость, он это делает из благородных побуждений. Итак, моя миссия закончена?
Директор УАСС покачал головой, с неопределенным сомнением глядя на внука, перевел взгляд на Ходю:
- Хасид, собирай экспертов у метро, мы подойдем чуть позже.
Безопасник ушел.
- Твоя миссия только начинается, - негромко проговорил Филипп, когда они остались одни в каверне управления с похожими на светящийся лед стенами. - Необходимо рассчитать параметры нового взрыва, который уничтожил бы "зеркала", не затрагивая метрику пространства. Ну, или почти не затрагивая.
- Вряд ли это возможно, - скептически усмехнулся Кузьма. - Параметры "зеркал" близки к параметрам "струн" метро, ты же знаешь. Изменяя одни, мы неизбежно изменим другие. Вся система метро полетит к чертовой матери!
- Вот и реши эту проблему, - обыденным тоном сказал Филипп. - Ты сможешь, я уверен. Если смотреть на "зеркала" как на хрономембраны, создающие тоннели перетекания энергии из прошлого в будущее и обратно, то, поискав в этом направлении, можно выйти на эксперименты с локальным изменением мерности времени.
- Это опасная мысль, дед.
- Как сказал классик: мысль, которая не опасна, не достойна того, чтобы называться мыслью. Ты же проводил цикл расчетов по мнимым структурам, введи эти расчеты в аппарат ТФ-теории с выходом на трехмерное тело времени.
Кузьма с любопытством и недоверием заглянул в прозрачно-серые умные глаза Филиппа.
- Дед, да ты никак занимаешься теорией?
- Для поддержки тонуса, - усмехнулся директор Управления. - Чтобы не потерять форму. Ну что, согласен?
Кузьма вылез из кресла.
- Как я могу отказать, если ты просишь?
- Я так и думал. Работать будешь не у себя дома и даже не в институте, а здесь, на Тритоне. Мы смонтируем отдельный терминал для связи с Большим Умником Управления.
- Зачем? - удивился Кузьма. - В институте у меня тоже хорошая машина…
Филипп, шагнувший было к выходу, обернулся к внуку и приблизил лицо к его лицу:
- Мальчик, эта работа секретна! Никто не должен знать, чем ты занимаешься. Ни жена, ни друзья, ни родственники.
- А отец?
- Отец знает. Но главное, чтобы не узнал Наблюдатель. Прежде чем собраться здесь, на Тритоне, мы выявили все "зеркала", следящие за "Потрясателем", и заблокировали их. Наблюдатель явно что-то готовит, и мы должны действовать быстро и тайно, чтобы если не упредить, то смягчить удар.
- Почему ты решил, что он готовит удар?
- Я передам тебе интенсионал по этой проблеме, сам все поймешь. Никому ни слова! Договорились? От этого будет зависеть не только успех операции, но и твоя жизнь. С этого момента ты будешь находиться под негласной опекой безопасников.
- Я сам могу за себя постоять.
- Это условие работы.
- Но я не работаю на Управление!
- Кто тебе сказал? - поднял бровь Филипп.
Кузьма невольно засмеялся.
- Ох и умеешь ты уговаривать, дед. Ладно, будь по-твоему, но пусть меня опекает кто-нибудь из знакомых, хотя бы Ходя.
- Хорошо, это будет полковник Хаджи-Курбан.
Они выбрались из недр "Потрясателя", дождались капсулы доставки, и та перенесла их на балюстраду, откуда открывался вид на "каштан" взрывной установки. Оба, не сговариваясь, оглянулись на нее. У Кузьмы мелькнуло странное подозрение, что за ними наблюдают чьи-то внимательные глаза, но проверить это ощущение он не успел. Филипп повернулся к шару "Потрясателя" спиной и направился по тоннелю к подъемнику, который около двух часов назад опустил их с поверхности Тритона сюда, на глубину ста километров. Кабину метро устанавливать здесь не стали, предполагалось, что полость в недрах Тритона вместе с шахтой просуществует недолго, то есть только до момента взрыва.
Под куполом, венчавшим шахту, Филипп выслушал доклады экспертов, дожидавшихся его вместе с Хасидом, напомнил об ответственности каждого за утечку информации, и все заняли места в галионе, который за полчаса домчал группу до поселка исследователей, имевшего собственную станцию метро. Здесь Кузьма и Филипп задержались, попрощавшись с немногословными парнями из технической бригады УАСС.
- Я все понял, - пробормотал Кузьма в ответ на вопросительный взгляд деда, - кроме одного. В институте меня наверняка спросят о причине моей самодеятельности, и я должен буду что-то ответить.
- Отвечать ничего не придется. Твоему начальству позвонит зампред ВКС и сообщит, что ты какое-то время будешь работать на Правительство Земли. Что, в принципе, в какой-то степени соответствует истине. Хотя конкретно работать ты будешь на сектор контрразведки. Еще вопросы?
- Разве у вас есть контрразведка?
- У вас, - передразнил Филипп. - Она неотделима от рода человеческого. Сектор контрразведки в Управлении существует уже десятки лет. Его первым начальником был мой друг Никита Богданов. - Ромашин-старший нахмурился, пожевал губами. - К сожалению, он погиб десять лет назад.
Кузьма хотел сказать: "Я знаю", - но не решился отвлекать деда (стариком его называть не поворачивался язык), ушедшего в воспоминания. Филипп оценил его деликатность, очнулся, похлопал внука по плечу:
- Не обращай внимания на мое занудство, мальчик, возраст берет свое, как его ни обманывай. Иди досыпай, я ведь, наверное, из постели тебя выдернул? Кстати, заскочил бы к нам на днях с Алькой, бабка Аларика вас заждалась.
Кузьма отвел глаза.
- Хорошо.
- Э-э, - внимательно посмотрел на него Филипп. - Что-то случилось?
- Ничего не случилось.
- Я же вижу, что ты мнешься. Лучше говори все, как есть.
- Да - что говорить, - нехотя буркнул Кузьма. - Разошлись мы с Алевтиной.
- Ага. - Филипп помолчал, прислушиваясь к чему-то, и снова повернулся к внуку (видимо, он получил сообщение по сети "спрута" и мысленно ответил на него). - Это окончательное решение или, так сказать, профилактическое?
- Окончательное.
- Понятно. Тем более забеги, поговорим.
- Хорошо, - кивнул Кузьма, - обязательно.
Филипп покачал головой, сжал ему локоть и скрылся за дверью метро вместе с мужчиной в черном комбинезоне. К задумавшемуся Кузьме подошел Хасид.
- Не возражаешь, если я тебя провожу?
Кузьма вспомнил наставления деда, криво усмехнулся.
- Ты же теперь мой телохранитель. Или тебе об этом еще не сказали?
- Разве ты возражаешь?
- Нет, - вздохнул Кузьма с унынием. - Черт знакомый лучше черта незнакомого. Надеюсь, ты не будешь вмешиваться в мою личную жизнь?
- Боже упаси! - осклабился Ходя.
- Ну и славно. А кто это с дедом? Странный какой-то тип, глаза - что локаторы.
- А его глаза и в самом деле локаторы. Это витс охраны. Такие системы положены только официалам уровня директора УАСС. Ты пока не тянешь.
- Вон в чем дело… - протянул Кузьма. - То-то я засомневался.
Они вошли в кабину метро, выдержали процедуру старта-финиша и вышли уже в зале Строгинской станции. Сели в пинасе, принадлежащий аварийно-спасательной службе, который вызвал по своему каналу Хасид, и аппарат поднялся над темно-зеленой шкурой хвойного леса.
- Слушай, Ходя, - рассеянно проговорил Кузьма, - зачем тебя вызывали в Управление во время нашего похода? Ты же в отпуске.
- Был, - коротко ответил безопасник и добавил: - Есть причина.
- "Зеркала"?
- Не только. Служба контроля засекла у границ Системы чужой корабль.
Кузьма вспомнил заинтересовавший его репортаж по информсети, встрепенулся.
- Я слышал, было короткое сообщение о чужаке. При чем тут ты, сотрудник безопасности?
- Как же в таком деле обойтись без нашей службы? А я в обойме твоего отца, которому поручили расследование.
- Значит, ты видел корабль?
Хасид кивнул.
- Что за корабль? Чей?
- Не знаю. Откуда-то издалека. Негуманы, похожи на огромных богомолов. Экипаж мертв. Остальное выяснится в ходе следствия. Там, между прочим, сейчас работает Гера.
- Вот как? - Кузьма присвистнул. - Мир тесен. Впрочем, чему удивляться, если он спец по внеземным формам жизни. Значит, и его вызвали по той же причине? Интересно было бы взглянуть на корабль поближе.
- Еще доведется. Туда сейчас никого не пускают, ни корреспондентов новостей, ни любителей острых ощущений, ни даже чиновников. История с гибелью экипажа выглядит довольно странно.
Пинасс аккуратно вписался в окно жилой сферозоны сто десятого яруса Строгинской грозди, без толчка сел на площадке общественного транспорта. Пассажиры спрыгнули на пол эллинга.
